Музеи Лондона. Дом Джона Китса

[olgakl1971]

Дом поэта-романтика, по совместительству доктора, Джона Китса.  Умер в возрасте 26 лет. Докторством занимался только в совсем ранней юности. Cосредоточился на поэзии, где много успел. Был тяжело болен и понимал, что рано умрёт (туберкулёз тогда лечился только пребыванием в благоприятном климате). И отлично передал состояние, когда человек находится на грани смерти. Он понимал это как переход в другой мир, но, как мне кажется, ясно знал и другое - что "зазеркалье" вымышлено. Что состояние между сном и бодрствованием - это и есть пока жизнь, а дальше нет абсолютно ничего. Он же был доктор и не мог этого не понимать. Поэтому он отыскал самую верную ноту. Сознание ещё работает, но человек уже спит. Он ещё тут, но уже разглядывает фантастические картины. Как долго это продлится, Китс не знает. Но (повторяю, мне так кажется) предчувствует абсолютное небытие.

Ему очень не повезло. Не поддержали. Наоборот, посоветовали, вместо того, чтобы писать стихи, идти в аптеку, изготавливать пластыри. Этим совершенно незаслуженным "разбором" его стихов ему отравили жизнь. Было и ещё много всего, но вот такое остаётся занозой в сердце уже навсегда.

Территория его дома - это абсолютный и безвозвратный рай!:) Там на лавочке, когда я вошла во дворик, сидел очень счастливый, очень странный и очень приветливый мужчина. Он так мне улыбнулся, что мне даже стыдно стало:) Я ведь со своей вечно сосредоточенной московской физиономией нисколько такого не заслуживаю. Ответила ему уж как могла))

Там, в этом дворике, можно сидеть. На лавочках или прямо на траве. Сиди, сколько хочешь, пока не станут закрывать ворота.

Музей, где представлены и личные вещи поэта (их мало), и просто предметы времени, уютен и аскетичен. Всё сохраняется очень бережно, о каждом объекте персонал с удовльствием рассказывает. И вообще они готовы рассказать обо всём. И так, что вы потом уходите, недоумевая. Потому что вот это общение и есть просветление:) Больше и не нужно ничего. На самом нижнем этаже, в подвальчике, где располагались комнаты прислуги, через определённые промежутки времени демонстрируется документальный информационный фильм.

Его поэзия прекрасна. Счастливы те, кто понимает и читает Китса в подлиннике. Здорово его и слушать.
В музее есть возможность посидеть в уголке и послушать через наушники отличное исполнение, сверяясь с текстом, который вам дадут. Там читают классные артисты. А я вам хочу предложить "Оду соловью" в исполнении Бенедикта Камбербэтча. В самом конце, после фотографий, будет проигрыватель, потом текст оригинала и два варианта перевода на русский язык.

Cкачать Название композиции бесплатно на pleer.com

JOHN KEATS
ODE TO A NIGHTINGALE
My heart aches, and a drowsy numbness pains

My sense, as though of hemlock I had drunk,

Or emptied some dull opiate to the drains

One minute past, and Lethe-wards had sunk:

'Tis not through envy of thy happy lot,

But being too happy in thine happiness, -

That thou, light-winged Dryad of the trees,

In some melodious plot

Of beechen green and shadows numberless,

Singest of summer in full-throated ease.

O, for a draught of vintage! that hath been

Cool'd a long age in the deep-delved earth,

Tasting of Flora and the country green,

Dance, and Provenзal song, and sunburnt mirth!

O for a beaker full of the warm South,

Full of the true, the blushful Hippocrene,

With beaded bubbles winking at the brim,

And purple-stained mouth;

That I might drink, and leave the world unseen,

And with thee fade away into the forest dim:

Fade far away, dissolve, and quite forget

What thou among the leaves hast never known,

The weariness, the fever, and the fret

Here, where men sit and hear each other groan;

Where palsy shakes a few, sad, last gray hairs,

Where youth grows pale, and spectre-thin, and dies;

Where but to think is to be full of sorrow

And leaden-eyed despairs,

Where Beauty cannot keep her lustrous eyes,

Or new Love pine at them beyond to-morrow.

Away! away! for I will fly to thee,

Not charioted by Bacchus and his pards,

But on the viewless wings of Poesy,

Though the dull brain perplexes and retards:

Already with thee! tender is the night,

And haply the Queen-Moon is on her throne,

Cluster'd around by all her starry Fays;

But here there is no light,

Save what from heaven is with the breezes blown

Through verdurous glooms and winding mossy ways.

I cannot see what flowers are at my feet,

Nor what soft incense hangs upon the boughs,

But, in embalmed darkness, guess each sweet

Wherewith the seasonable month endows

The grass, the thicket, and the fruit-tree wild;

White hawthorn, and the pastoral eglantine;

Fast fading violets cover'd up in leaves;

And mid-May's eldest child,

The coming musk-rose, full of dewy wine,

The murmurous haunt of flies on summer eves.

Darkling I listen; and, for many a time

I have been half in love with easeful Death,

Call'd him soft names in many a mused rhyme,

To take into the air my quiet breath;

Now more than ever seems it rich to die,

To cease upon the midnight with no pain,

While thou art pouring forth thy soul abroad

In such an ecstasy!

Still wouldst thou sing, and I have ears in vain -

To thy high requiem become a sod.

Thou wast not born for death, immortal Bird!

No hungry generations tread thee down;

The voice I hear this passing night was heard

In ancient days by emperor and clown:

Perhaps the self-same song that found a path

Through the sad heart of Ruth, when, sick for home,

She stood in tears amid the alien corn;

The same that oft-times hath

Charm'd magic casements, opening on the foam

Of perilous seas, in faery lands forlorn.

Forlorn! the very word is like a bell

To toll me back from thee to my sole self!

Adieu! the fancy cannot cheat so well

As she is fam'd to do, deceiving elf.

Adieu! adieu! thy plaintive anthem fades

Past the near meadows, over the still stream,

Up the hill-side; and now 'tis buried deep

In the next valley-glades:

Was it a vision, or a waking dream?

Fled is that music: - Do I wake or sleep?


------------------------------------------------------

ОДА СОЛОВЬЮ

I

И в сердце - боль, и в голове - туман,

Оцепененье чувств или испуг,

Как будто сонный выпил я дурман

И в волнах Леты захлебнулся вдруг.

Но нет, не зависть низкая во мне -

Я слишком счастлив счастием твоим,

Вечерних рощ таинственный Орфей!

В певучей глубине

Ветвей сплетенных и густых теней

Ты славишь лето горлом золотым!

II

Глоток вина - и улечу с тобой!

Прохладного вина, в котором вкус

Веселья, солнца, зелени живой -

И пылкость юных Провансальских муз!

О кубок в ожерелье пузырьков,

Мерцающий, как южный небосвод!

О Иппокрены огненной струя,

Что обжигает рот!

Один глоток - и мир оставлю я,

Исчезну в темноте между стволов.

III

Исчезну, растворюсь в лесной глуши

И позабуду в благодатной мгле

Усталость, скорбь, напрасный жар души -

Все, что томит живущих на земле,

Где пожинает смерть посев людской

И даже юным не дает пощады,

Где думать значит взоры омрачать

Свинцовою тоской,

Где красоте - всего лишь миг сиять,

Любви, родившись, гибнуть без отрады.

IV

Прочь, прочь отсюда! Я умчусь с тобой -

Не колесницей Вакховой влеком -

Но на крылах Поэзии самой,

С рассудочностью жалкой незнаком!

Уже мы вместе, рядом! Ночь нежна,

Покорно все владычице Луне,

И звезд лучистые глаза светлы,

И веет вышина

Прохладным блеском, тающим на дне

Тропинок мшистых и зеленой мглы.

V

Не вижу я, какие льнут цветы

К моим ногам и по лицу скользят,

Но среди волн душистой темноты

Угадываю каждый аромат -

Боярышника, яблони лесной,

Шуршащих папоротников, орляка,

Фиалок, отдохнувших от жары, -

И медлящей пока

Инфанты майской, розы молодой,

Жужжащей кельи летней мошкары.

VI

Вот здесь впотьмах о смерти я мечтал,

С ней, безмятежной, я хотел заснуть,

И звал, и нежные слова шептал,

Ночным ознобом наполняя грудь.

Ужели не блаженство - умереть,

Без муки ускользнуть из бытия,

Пока над миром льется голос твой...

Ты будешь так же петь

Свой реквием торжественный, а я -

Я стану глиною глухонемой.

VII

Мне - смерть, тебе - бессмертье суждено!

Не поглотили алчные века

Твой чистый голос, что звучал равно

Для императора и бедняка.

Быть может, та же песня в старину

Мирить умела Руфь с ее тоской,

Привязывая к чуждому жнивью;

Будила тишину

Волшебных окон, над скалой морской,

В забытом, очарованном краю.

VIII

Забытом!.. Словно стон колоколов,

Тот звук зовет меня в обратный путь.

Прощай! Фантазия, в конце концов,

Навечно нас не может обмануть.

Прощай, прощай! Печальный твой напев

Уходит за поля... через листву

Опушек дальних... вот и скрылся он,

Холмы перелетев...

Мечтал я? - или грезил наяву?

Проснулся? - или это снова сон?

Перевод: Г. Кружков

--------------------------------------------------------

ОДА К СОЛОВЬЮ

I

Щемит в груди. Какой-то властный сон,

Как будто я, уже испив цикуты,

Наполовину в Лету погружен,

Сковал мне сердце, отсчитав минуты.

Но жизнь во мне теперь бежит полней.

Я весь в твоем неомраченном счастье,

Певец крылатый лета средь ветвей,

В мелодии твоей,

Рождающейся в сладком соучастье

С листвою майской, с кружевом теней.

II

Как жажду я глоток того вина,

Той драгоценной вековой прохлады,

В которой солнца кровь сохранена,

Прованса песнь и терпкость винограда.

Как я томлюсь губами ощутить

Край кубка с чистой влагой Иппокрены,

В котором пена радостно кипит.

Припасть, вдохнуть, отпить

И унестись с тобою в мир нетленный

Оставив здесь и страх, и боль, и стыд.

III

Ах, унестись, пропасть во мгле лесной,

Забыть про всё, чем слабость, глупость, злоба

Опутали злосчастный род людской,

Сковав нам силы от пелен до гроба.

Здесь немощь длит свой век, страшась уйти,

А молодость слабеет от лишений,

Здесь мысль и скорбь одно. Что знаешь ты

О горестном пути,

Где срок любви лишь несколько мгновений

И меркнет блеск в глазах у красоты?

IV

Скорей отсюда. Мне не нужен Вакх

С гепардами влекомой колесницей,

Взлетаю на невидимых крылах

Поэзии к тебе, ночная птица.

И вот уже мы рядом. Ночь нежна.

Как здесь темно! Наверное, царицей

По небесам средь звезд плывет луна,

А здесь твоя страна

И тот лишь свет, что в силах просочиться

Сквозь ставни леса и засовы сна.

V

Не разглядеть во тьме цветы у ног,

Но воздух ночи так благоухает,

Что каждый маем призванный цветок

По имени себя мне называет.

Здесь все они. Их словно вижу я:

Боярышник, шиповник. Под листвою

Фиалка нежная утаена,

И в ожиданье дня

С его неисчислимой мошкарою

Спит роза, сока сладкого полна.

VI

Тьма мне близка. Как часто в час ночной

Просил я смерть как ласкового друга

Впустить меня в спасительный покой

Без боли, без томленья, без испуга.

О, если бы сейчас в небытие

Перенестись, пока так воздух чуден,

Пока весь мир восторг и торжество,

Под пение твое

Уйти навек, не дожидаясь буден,

Чтоб более не слышать ничего.

VII

Ты не рожден для смерти. Ты же дух,

Блаженный дух. О, сколько поколений

Твоею песней наполняли слух

В счастливом бегстве от земных мучений.

Ты помнишь, как светлел у Руфи взгляд,

Когда над ней, опустошенной горем,

Пролился дождь пленительных рулад,

Ты помнишь окон ряд,

Таинственно являвшихся над морем

В туманной мгле на зов твоих услад.

VIII

Но стран тех нет уже. Пора домой.

Прошло, прошло… Фантазии всесилье,

Увы, преувеличено молвой,

Легко ее изнемогают крылья.

Ты улетаешь, эльф. Ну что ж, лети.

Вниз по холму и дальше за рекою

Еще обрывки пения слышны,

И вот всё позади.

Но что же было все-таки со мною?

Как разделить теперь, где явь, где сны?

Перевод: А.Грибанов